Олег Гаманов: «Выйдя на поле, понял, что уже никуда не уйду»
— Олег Валентинович, в каком году и с чего для Вас началось регби?
— Я отношусь не к самому первому поколению регбистов, скажем так ко второму или даже третьему. Началось все очень просто, в 1967 году я после школы поступил в «Военмех». В один из дней на стадионе «Кировец» мы сдавали нормативы. И вот после того, как я пробежал тысячу метров, ко мне подошел Борис Александрович Варакин, ведущий тренер, и пригласил заниматься этим видом спорта. И уже с сентября 1967 года я попал в команду «Буревестник», которая тогда называлась ЛМИ.
— А другими видами спорта не пробовали заниматься до регби?
— В детстве, лет в пять, мама первым делом отвела меня на фигурное катание в СКА. Потом случайно зашел в бассейн «Динамо», и остался там. Был учеником знаменитого тренера Клавдии Ивановны Алешиной. Но отец был военным, и мы вынуждены были уехать в Заполярье, занятия пришлось прервать. А в Заполярье занимался и баскетболом, и боксом, и лыжами.
— Какие-то навыки перенесли в новый для себя вид спорта?
— Наверно благодаря тому, что я с 5-го по 9-й класс провел в Заполярье, где мы дома не сидели, так как компьютеров тогда не было, а все свободное время проводили на улице, бегали, прыгали, играли во все что угодно, у меня было очень приличное ОФП. Это помогло сразу. А навыков игры в регби не было. Я вообще не знал, что такая игра есть, и овальный мяч увидел первый раз только в 1967 году.
— С чего началась ваша игровая карьера?
— Когда пришел в команду, там уже были ребята, которые имели определенный опыт. В 1968 году я выступил за юношескую команду «Военмеха». Мы, первокурсники-второкурсники, играли на стадионе Сангига. А уже с 1969 года меня подключили к основной команде. Я поехал с ними сначала на один тур, а потом в Липецк, где мы завоевали право выступать в Высшей лиге. И с того времени играли в Высшей лиге в команде «Буревестник», пока она не стал «Приморцем».
— 1971 год ознаменовался бронзовым финишем в чемпионате СССР. Какая игра осталась в памяти?
— Тот год очень запомнился. Мы все были любителями, не было профессиональных команд. Первый тур чемпионата СССР был в Ленинграде, участвовало 4 команды, а играли через день. И, в общем, проведя первый тур, мы получили только одно очко — одну ничью сыграли. Когда поехали играть в Кутаиси, где уже собирались доигрывать финал, нас даже не было в афишах, считали, что «Буревестник» выпадет. Первая игра мне запомнилась очень сильно. Мы играли с «Локомотивом» из Тбилиси.
Была страшная для октября жара! У нас в Ленинграде уже было прохладно, а там за 30 градусов. Было очень тяжело. Но мы каким-то чудом выиграли! Во многом, благодаря Вале Куликову, уже покойному, который сделал решающую попытку. Счет был, если не ошибаюсь 6:3, тогда по три очка давали за попытку. Поймали кураж, как говорят артисты, очень долго бились. В последней игре с ВВА мы вышли на поле с хорошим настроем, ведь победив, становились бронзовыми призерами. А для ВВА в том матче ничего не решалось, они уже были чемпионами.
— По ощущениям бронза приравнивалась к чемпионству?
— Это были первые за всю историю ленинградского регби медали всесоюзного значения. Был большой праздник для всех нас. К тому же мы получили мастерский бал. В то время было такое условие, что за первое и второе места сразу давали мастеров. А за третье и четвертое, если команда в течение трех лет занимала одно из этих мест дважды, давали мастерский бал. И уже в 1972 году, заняв четвертое место, многие игроки команды получили мастеров спорта. Подъем был очень сильный.
— Чем Вам запомнилась первая международная игра в 1973 году с румынской командой СИБИУ?
— В то время румынское регби в Европе считалось очень сильным и котировалось на международном уровне. Интернета не было, видео тоже, телевидение игры не показывало. Информация была очень скудная, где-то что-то увидели, что-то услышали… Кстати, нас судил румын. В «Буревестнике» было разработано три варианта розыгрыша со штрафного и мы пытались их применить, когда мы это сделали, нам сказали, что так нельзя. Мы отставали в правилах. Играли через мол произвольные схватки, но после этого румыны стали играть через раки и просто растерзали нас ими. Команда проиграла, но проиграла достойно. Если не ошибаюсь, счет был 13:7 или 13:5. Но мы столько вынесли полезного, что в дальнейшем стали перестраивать игру.
— Как решалась в то время проблема с дефицитом информации?
— Во-первых, выходили книжки, все регбисты моего поколения выросли на книге братьев Хайхемов «Регби на высоких скоростях», которая была переиздана в этом году. Кончено, многое устарело, но она очень полезная. Потом вышла книга Пулэна, французского тренера. Читали, учились. Кто-то ездил за границу, привозил книги, переводили, обменивались. Спортсмены выезжали, их просили привозить.
— С какими еще трудностями приходилось сталкиваться?
— Что касается финансирования, то сейчас общаясь с игроками «Нарвской Заставы», говорю: «Ребята, вы повторяете наш путь». Мы в «Буревестнике» были любителями, как и они сейчас, но наши условия были лучше. Я после Военмеха поступил в одну проектную организацию, инженером. Нам надо было поехать на какой-то турнир, скажем на неделю, мне давали бумагу, я приходил на работу, оставлял ее начальнику, он мне пожимал руку, говорил, что будет болеть за нас. И мне сохраняли зарплату. Только в Москву ездили на поезде, а в Тбилиси, Киев, Ташкент, летали самолетами. Т.е. в плане финансирования было проще. Трудность была одна: не было нормальной формы, бутс, мячей. Форму заказывали, покупали материал, бутсы были футбольные, а мячи, которых было очень мало, берегли как зеницу ока. Сейчас же полное изобилие. У нас не было своей базы, стадиона, одно время нам общество «Буревестник» арендовало полке на СКА. Сейчас же «Нарвская Застава» имеет свою базу, лучшую в городе.
— А в чем была причина того, что в 60-70-е годы регби собирало полные стадионы?
— В 70-е годы мы шли в лидерах, и играли на стадионе имени Ленина, сейчас он называется «Петровский». У меня был такой случай, я ехал с тренировки на троллейбусе, стоят передо мной два человека разговаривают. Один у другого спрашивает, пойдет ли он на стадион завтра, где будет игра с грузинами. И второй ему отвечает, конечно, ведь наши намного сильнее. Появился свой болельщик, который уже знал, что такое регби. Есть фотографии, где центральные трибуны очень плотно заполнены.
Причина одна — регулярно «Ленинградская правда», которая выходила во вторник, а мы играли в воскресенье, публиковала маленькую статью о нас с фотографиями. Телевидение снимало, показывало отрывками в новостях. Я помню, кажется, с командой «Фили» показали полностью второй тайм. Я прочитал когда-то книгу нашего великого тренера Тарасова, у него спросили, когда пришла популярность к русскому хоккею. И он сказал, что мы нашли популярность тогда, когда нашли место на экранах голубого телевизора. Без СМИ популярность тяжело получить. Вот даже сейчас, уже проводили Кубок Мира в Москве, но до сих пор путают с американским футболом. Информации очень мало, и даже набор среди детей из-за этого сделать тяжело.
— Давайте вернемся в 1974 год, когда прошел первый международный турнир на призы газеты «Социалистическая индустрия» и была создана первая сборная клубов СССР. Каким образом происходил процесс?
— В 1974 году мы очень сильно шли, и заканчивали первый круг игрой в Монино с ВВА. Тогда решалось в очной ставке, кто будет старшим тренером, наш Варакин или Евгений Иванович Антонов, оба уважаемых тренера. Мы выиграли. Борис Александрович стал старшим тренером, Евгений Иванович вторым. И порядка 10 человек из «Буревестника» были приглашены в сборную, были ребята из ВВА, киевского «Спартака» и московского МАИ. Впервые эта сборная и выступила на турнире «Социалистическая индустрия», где принимали участие поляки, румыны, представленные клубной командой, неоднократным чемпионом страны, югославы и чехи. Но выиграли мы.
— В 1975 году «Буревестник» покинул Высшую лигу, а затем произошло расформирование. С чем был связан такой спад?
— Расформирования не было, после 1974 года кто-то из ветеранов ушел, пришло много молодых ребят, еще не обстрелянных. В 1976 в первой лиге выступало две команды, тогда была образована команда «Приморец» на базе Северного завода. И обе команды боролись за право попасть в Высшую лигу. Получалось так, что две команды, заняв первые два места, проходили дальше. Было принято решение не распалять силы, создав одну сильную команду. Почему на базе «Приморца»? Потому что «Буревестник» был студенческой командой, у него не было своего стадиона. А «Приморец» имел свой шикарный клуб, поле, зал, финансирование Северного завода. Сначала была борьба за место в составе, но выжили сильнейшие. С 1977 года команда «Приморец» перешла на профессиональный уровень и до 1989 года выступала в Высшей лиге, став в дальнейшем командой «Электронмаш».
— В каком году Вы закончили игровую карьеру?
— Где-то в 1981 году меня назначали старшим тренером команды «Приморец», но я в то время вроде бы был еще не очень старый, хотел играть, и года два был играющим тренером. Нашлись умные люди, которые посоветовали выбирать — или туда, или сюда. Я понял, что невозможно разорваться, да это и не серьезно быть старшим играющим тренером. И где-то в 1983 я стал уже только тренером команды. До 1987, когда произошло слияние обществ.
— А потом наступили 90-е. Чем они ознаменовались для команды?
— В 90-е все произошло очень просто: нас вызвали в комитет, мы тогда были командой «Электронмаш», и сказали – выживайте, как хотите, на вас денег нет. Мы попытались сами сделать клуб, но ничего не получилось, разошлись, кто-то ушел в бизнес, ну а я пришел в школу.
— С чего началась Ваша карьера в школе?
— Когда я пришел в школу, я был старшим тренером, и думал, что мне здесь делать? Но понял, что глубоко заблуждался. Отработав в школе 20 лет, пришлось перестроиться и понять, что тренер и учитель это разные профессии. Одна из проблем в том, что сейчас падает интерес к урокам физкультуры. Мы его стремимся поднять. Сейчас путаются понятия физкультура и спорт, урок и тренировка, учитель и тренер. Ведь это абсолютно разные понятия. Я по-другому посмотрел на свою тренерскую карьеру, обогатив преподавательскую.
— Как сейчас обстоят дела с детским регби в Петербурге?
— Плохо. Почему во времена «Приморца» уровень городского регби был высок? Проводилось первенство города, было 12 команд, три спортивных школы по всем возрастам: «Приморец», «Кировец», «Ижорец», которые с успехом пополняли не только команду «Приморец», но и свои мужские команды, и другие клубы: «Портовик», «Ждановец». Регулярно проводилось детское первенство, юношеское, всесоюзные соревнования.
В 90-е годы многие ушли. Раньше было проще, когда я начал работать тренером команды мастеров, у меня не было специального образования, я закончил «Военмех». Но я был мастером спорта, и это позволяло мне работать, в том числе, и с детьми. Сейчас ты можешь быть хоть олимпийским чемпионом, заслуженным мастером спорта, но если не имеешь специального образования, «Герцена» или «Лесгафта», работать с детьми не имеешь права. Идут разговоры о создании в Кировском районе спортивной школы. Но вопрос опять о тренерском составе. Сейчас у нас в «Нарвской заставе» двое — я и Ольга Назарова. Есть Володя Лапкин – он работает в школе, где у него кадетские классы, есть Литвинов Дима — у него школа «Лидер», и есть в Колпино Михаил. Мы надеемся в дальнейшем развиваться, провести нормальное первенство.
— В других видах спорта у детей есть пример перед глазами, к чему стремиться. А на кого равняются Ваши ученики?
— Да, здесь большой минус. Легко равняться на футболистов, они и в журналах, и на телевидении. А что у нас? В Москве проходил Кубок мира по регби-7, куда Ольга Назарова возила мальчиков из «Нарвской Заставы» на детский турнир. Среди команд со всей России, ребята заняли 4 место, но информации об этом никакой не было. На кого им равняться? Связи поколений нет. Я пытаюсь водить их на матчи. Например, на игры с командами из ЮАР и Оксфорда. Рассказываю про наших игроков, например, вот Паша Дмитриев такой играет. Наш воспитанник. Надо работать в этом направлении, потому что если им не на кого будет равняться, интерес пропадает.
— К вопросу о преемственности поколений, в начале сезона прошла встреча воссозданного в этом году «Буревестника» и ветеранов ленинградской команды, где вы говорили о желании помочь.
— Какую помощь мы уже древние пенсионеры можем оказать, только поделиться опытом, что-то рассказать. Проработал много лет тренером, у меня большой «багаж». Зимой я проводил ряд семинаров для всех желающих, приходили ребята. Со стороны «Буревестника» инициативы не было, а мне навязываться неэтично. Паша Дмитриев, создал команду «Полимеры», это молодежная команда «Нарвской заставы», она неплохо выступает. Паша подходил ко мне, спрашивал, не мог бы я провести тренировку на такую-то тему. Мы пришли вместе поработали. Я готов прийти в любую команду, если в этом есть необходимость, но пока звонков, пожеланий не поступало.
— Как оцениваете выступление «Буревестника»?
— Когда собирались перед чемпионатом, я сказал, что тренировать любительскую команду очень сложно. Первый год будет тяжело работать постоянно в таком режиме, тем более, когда любители к такому не привыкли. Для первого года вышло неплохо, они покрутились в этой «кухне», посмотрели, что это такое, и на будущий год, если сделают правильные выводы, они смогут сделать команду. Кто-то отсеется, кто не готов к такому режиму, кто-то придет еще. Надо просто постоянно работать. Конечно проблема, что нет своей базы. Очень трудно искать площадки, арендовать. Почему в этом плане выигрывает «Нарвская Застава»? По трем причинам: очень хорошая своя база, поколение игроков, которые играют с малолетства и багаж игр, гораздо больше чем у «Буревестника». Знаете, мой покойный учитель Варакин сказал мне, когда я стал тренером, что как бы, не был спланирован тренировочный процесс, как бы не комплектовалась команда, если у нее не будет определенного количества игр разного уровня в сезоне, она не будет расти. У нас в «Буревестнике», потом в «Приморце» было порядка 50-60 игр, начиная от контрольных, и заканчивая международными. Сейчас только «Нарвская Застава» имеет такое количество матчей, остальным тяжело. Раньше мы выезжали в Прибалтику, могли съездить в Москву на трехдневный турнир. Мы росли.
— Как Вы относитесь к идеи заявить команду от Петербурга в Суперлигу?
— Я долго думал, и есть несколько причин, почему это нереально. Первая, посчитайте, сколько стоит поездка в Красноярск? На поезде мы не поедем, нужно на самолете, а в команде 18 человек. Там бюджеты команд — миллионы. Если мы идем в Суперлигу, то надо выходить на профессиональный уровень, платить зарплату игрокам. Но и это не самое главное. Допустим, и появится какой-то спонсор. Лично мое мнение, у нас в городе не все готовы перейти на профессиональный уровень. Профессионал – это определенное состояние. Я приведу пример, чтобы было понятно. В Советское время по пятница выходила газета «Ленинградская спортивная неделя». Помню, была статья с Давидом Кипиани и известным ленинградским режиссером. Им задавали параллельно одни и те же вопросы о профессионализме на сцене и в спорте. Они один в один почти ответили, что профессионал это не тот, кто получает деньги за свою работу, а тот, кто в любом состоянии может выполнять работу не ниже определенного уровня, не важно, болит голова, дома трагедия, но ты должен выйти на поле или на сцену и выдать определенный уровень. Ниже ты не имеешь права, и не важно, получил ты деньги или нет.
У «Приморца» в 1985 году был полуфинал с командой «Слава», который мы проиграли. Но перед игрой нам сказали, если выиграем, получим по 100 рублей премии, это хорошие были деньги. А кто-то говорит, как же так, а вот «Славе» обещали по 150. Но это уже непрофессиональный подход. Быть профессионалом – это значит не принадлежать ни семье, ни себе, а принадлежать команде. Расскажу еще такую историю: у нас был Коля Гульницкий, так вот когда у него была свадьба, он отрегистрировался, приехал, выпил стакан шампанского, а мы его забрали и уехали в Москву играть. Это профессиональное отношение. Я смотрю сейчас на ребят, и не думаю, что они к этому готовы. Здесь уже не скажешь, когда в воскресенье игра – «у меня дача», «у меня жена ругается». Я прошел это в «Приморце», и это очень тяжело перестраиваться из любителя в профессионалы.
— А что касается технической подготовки?
— Есть достаточно много игроков, из которых можно собрать сборную – в «Буревестника», «Нарвской Заставе», в ЛТА, в «Барсе». С ними поработать, и года через три будет команда. Но это не год или два. Они должны получить опыт, притереться друг к другу. Требуется достаточно много условий, своя база, например, «Шторм» есть. Нужны сборы — три-четыре раза в году. И работать, работать, работать… В «Приморце» у нас было по две тренировки практически каждый день. Зимой мы выезжали на сборы в Ташкент, проводили там по три-четыре тренировки в день.
— Что пожелаете тем, кто только решил связать свою жизнь с регби?
— Как говорил Станиславский: Любите искусство в себе, а не себя в искусстве. Ребята, любите регби, играйте в регби, чтобы оно доставляло удовольствие. Если вы приходите заработать деньги или определенный престиж в своем круге, ничего не получится. Я когда пришел после школы подавать документы в «Военмех», увидел объявление о тренировки регбистов, вспомнил, что читал что-то, но имел смутное представление об этой игре. Но придя на тренировку на стадион «Луч» на Черной Речке, выйдя на поле, понял, что уже никуда не уйду.
